Когда я сказала коллегам, что на лыжи еду в Шамони все понимающе закивали. Русские (собирательный образ, включающий в себя все большие и малые народности бывшего СССР) в Шамони уже стали персонажами фольклора. Не то что бы в Межеве или Куршавеле их было меньше или вели бы они себя там тише, нет, просто там они «как все», а Шамони, хоть и считается довольно дорогим горнолыжным курортом, все же не входит в число самых престижных. Собственно, и русские, которые действительно едут туда в индустриальных масштабах, далеко не из самых богатых, но для воспаленного воображения местного населения этого вполне достаточно.
Так, в автобусе курсирующим между разными станциями я слышала, как одна девчушка лет семнадцати выразительно рассказывала подружке, что вчера, в булочной, какая-то крашеная сучка, пыталась заплатить за багет купюрой в пятьсот евро. Багет стоит евро десять, а эта кобыла в меховом воротнике сует бумажку в пятьсот! Среди бела дня! Можно подумать, она в России! Совести нет!
Надо сказать, что негодование девушки имеет под собой очень серьезный фундамент. Для француза один вид пятиста евро вызывает подозрения в жульничестве и уходе от налогов. Собственно, во Франции, многие этих вожделенных купюр и не видели-то никогда.
Редкий банкомат выдаст вам такую бумажку. Да у многих и ограничение на съем в триста евро за раз! Более того, как справедливо заметил наш французский приятель, которому я, хохоча, пересказала этот казус, булочница, может, за неделю столько зарабатывает, для неё это, как для честной труженицы, оскорбительно.
То, что девушка в булочную пришла (а могла бы и на такси приехать) вовсе не для корриды — пурпуром махать, а за хлебом, понимания не вызвало. Не извиняло злополучную блондинку и то, что при обмене крупных сумм денег, а отправляясь на каникулы ты меняешь суммы довольно круглые, никто тебе их по двадцатке отмусоливать не будет. «Пускай идет их во всех этих бомпарах с ланселями разменивать, в Шамони полно люксовых бутиков», — парировал Жереми. «Да ведь она тоже не за день эти деньги заработала, пойми!».
Но всё это зря. Сытый голодному не товарищ. Демонстрировать свой достаток во Франции считается признаком возмутительного отсутствия воспитания. Вот так взять и заработать миллион практически не возможно, а семьи, в которых эти миллионы уже есть, сызмальства обучают детей в духе католического смирения, гуманистических традиций и прогрессивных левых взглядов. Бывает, конечно, что какой-то парвеню пробьется в круг людей, чьи фамилии и сто лет назад занимали примерно те же должности, отдыхали на тех же курортах и ходили в те же рестораны. Сидит он, напыжившись, за столом, подзывает сомелье, смотрит, без понимания, в карту вин и, махнув рукой, заказывает «самого дорогого». Тут его сотрапезники, те, чьи предки и сто лет назад, покрываются пятнами всех цветов от лилового до сизого, опускают глаза, смущенно улыбаются — мучаются, одним словом. Злые языки скажут, что они боятся, что счет потом разделят на всех, но нет, они искренне смущены, им стыдно, причем не только за дурно воспитанного выскочку, но и за себя, за весь мир, за попранный код.
Надо ли говорить, что у наших московских приятелей отдыхавших в Шамони этот же рассказ вызвал совсем другую реакцию? Вот так, на стыке тектонических плит и пролетела неделя.
Так что, дорогие мои соотечественники, при поездке за границу не забудьте набить карманы мелочью. Там вам никто не закинет, что вы за этими медяками на паперти стояли. А вот за крупные купюры могут и линчевать. Дикий народ эти галлы.
